(рассказ-сказка)
В густых зарослях осоки, дружно уживающейся с камышами, доживала свой век старая деревянная лодка. Когда-то статный, идеального изгиба её стан, удивлявший своей красотой бывалых рыбаков, грустно чернел среди буйства молодой зелени. Стрелы камышей прошили её борта, и она наполовину затопленная, всё чаще и больше захлёбывалась набегавшими седыми волнами. Единственное развлечение которое ей осталось, это смотреть вверх: любоваться плавным скольжением небесного светила по ярко-голубому небу, либо созерцать буйство несущихся туч грозно сверкающих электрическими разрядами да оглушающими всё вокруг мощными раскатами грома, или перемигиваться с ночными шутницами-звёздами. Но всё-таки самое интересное было играть с облаками, разглядывая их и придумывая названия различным формам на которые они иногда становились похожи. И так день за днём, месяц за месяцем, год за годом потихоньку угасала жизнь деревянной красавицы, достойно принявшей свою участь, смиренно покачивающейся на волнах беспокойного, огромного озера. Однажды, играя с причудливыми облаками, внимательно следя за их превращениями она вдруг увидела образ ЕГО! Да, она не ошиблась, это точно было ЕГО лицо, ЕГО нос, уши, глаза! Она вся сжалась от внезапно нахлынувшей тоски, от боли пронзившей её душу! Образ быстро растворился и исчез в круговороте бегущих облаков, но она уже и так ничего не видела. Пелена слёз застелила глаза, и все мысли погрузились туда, туда - в её жизнь…
- Ай, хороши, ай какие ладные, вот это доски так доски, одна к одной, одна краше другой, - крепкого телосложения, белокурый рыбак, лет эдак сорока, перекладывал привезённые доски с телеги на настил.
- Ну удружил Ерофеич, вот спасибо тебе, да из такого материала я ж такую лодочку справлю, такую красавицу!
- Да, брось Иван, чай свои люди, поганого то ни в жизнь не привёз бы, - Ерофеичу была приятна похвальба, и он от стеснения теребил густую бороду.
- А ну-ка, пойдём в дом, чай хозяйка ужо стол то накрыла, - закончив разгрузку, позвал Иван старого товарища к обеду…
На следующий день закипела работа. Иван с тремя сыновьями-подростками начал ладить новую лодку. Каждую досточку вымеряет, друг к дружке приладит, да ещё каждую с любовью погладит и скажет тёплое слово. Так и родилась в любви и заботе лодочка. Вышла она на диво красивая, большая, каждая щелочка смолой пропитана, каждая доска деревянными шипами скреплена, все зашкурено так, что и заусенца нет ни одного. Расписанные узорами борта сияют новенькой краской. Вёсла, словно крылья лебединые, глядишь взмахнёт ими и улетит в небеса.
- А здесь глаза у неё будут, - сказал Иван, да и вырезал на самом носу лодки два красивых, девичьих глаза смотрящих в небо. Задумчиво посмотрел на них и неожиданно сделал движение руками, как будто открывая их. Потом всмотревшись в их глубину, весело так воскликнул,- ух ты, а пусть там, в глубине глаз ещё и душа лодочная живёт! И Иван нежно дунул в один глаз, а затем в другой, улыбнулся, погладил лодку, да и пошёл подчивать. Невдомёк было Ивану, что он по настоящему лодочку свою оживил, что с той поры она стала всё видеть, понимать и чувствовать.
А утром торжественно спустили лодку на воду, пол деревни прибежало посмотреть на красавицу. Старики языками цокали, ай да лодка, ай молодец Иван, вот мастер, так мастер. Молодёжь всё пытливо разглядывала, спрашивали что, да как. Каждому захотелось такую же сделать. Не понимали они, что ТАКУЮ никому не под силу сделать, что она одна ТАКАЯ! Оказавшись на поверхности озера лодка испытала необъяснимое чувство слияния с водной стихией, она сразу полюбила воду, ей захотелось бежать по волнам, кружиться и плыть, плыть, плыть далеко-далеко, не останавливаясь. И она старалась показать, что она может, что она прекрасный пловец, вёсла-крылья легко несли её по водной глади. А Иван нарадоваться не мог её ходу, - ах, умница, ай молодец, Подруженька ты моя! Так и стал он с той поры называть её Подруженькой своей. Всегда был ласков с ней, заботился. Малейшую трещинку тут-же заделывал, смолил каждую весну, краски свежие на борта ложил. А она то уж как старалась угодить Ивану, сколько рыбы было переловлено, да перевезено. А ягод сколько на дальних островах собрано. А деревьев на дрова годных сколько выловлено, да к берегу доставлено! А в праздные дни сродников сколько каталось для веселия-радости. Да что там говорить, много, очень много доброй работы переделано.
Один только раз, оплошала она. Так потом всю жизнь корила себя за ошибку, чуть не сгубившую любимого хозяина. Поехали они в тот день за сушняком на «Старый остров», погода стояла хорошая, безветренная и даже намёка не было на то, что к вечеру может разбушеваться стихия. Загрузившись сушняком, они отчалили и не спеша поплыли домой. Неожиданно задул ветер, который начал крепчать с каждой минутой и вскоре превратился в настоящий шторм. Лодку начало швырять по волнам, словно она была лёгкой тростинкой, почти весь груз был выброшен ветром за борт. Со всех сил она старалась удержаться на поверхности, не позволить ветру перевернуть её. Но в какой-то момент неправильно крутанулась и на мгновение подставила огромной волне свой бок. Как известно стихия не прощает таких ошибок, не в её правилах упустить такой «подарок». И она сразу воспользовалась этим моментом, мощный удар в бок молниеносно перевернул лодочку и выбросил хозяина за борт, на потеху беснующимся волнам. Оказавшись под водой, лодка широко открыла глаза и увидела как Ивана уносило вниз, на дно, не смотря на его отчаянное сопротивление. Она смотрела прямо ему в глаза и видела какой ужас охватил её драгоценного друга. А дальше всё произошло словно в волшебном сне. Лодочка никогда так и не смогла понять как у неё это получилось. Но вдруг она нырнула и каким-то невероятным усилием совершила невозможное - она протянула Ивану весло! Он судорожно вцепился в него двумя руками, а она выровнялась и оставшийся внутри воздух вытолкнул их на поверхность. Теперь Иван крепко держался за страховочную верёвку. И как только ветер и волны не пытались их разъединить, сделать этого они уже не в силах были. Вскоре, человека и лодку, измученных непосильной борьбой, разъярённая буря выбросила на берег. Здесь то лодочка уже смогла укрыть ЕГО собой и защитить от свирепого ветра…
Но особенно она любила, когда они рыбачили на удочки. Выйдут рано-рано утром, и в «Тихую заводь». Вокруг тишина, только щебет ранних птах нарушает её царство. Подводное течение слегка щекочет дно лодочки, а она чуть-чуть поскрипывая от удовольствия, смотрит на редкие облака и пытается угадать в их формах знакомые предметы. Первые лучи солнца дают мягкое тепло и греют её бочок, прияяятно! Иван тихонечко сидит с удилом, лишний раз не пошевелится, только изредка погладит лодочку шершавой ладонью, да скажет, - хорошо то как, Подруженька ты моя, как же здесь хорошо. Потом напряжётся, дёрнет леску и вытащит плотвичку. А каждой словленной рыбёшке радуется как ребёнок, ладошки потирает, мурлыкает какую-то весёлую песенку себе под нос. Даа, это было настоящее счастье…
Всякое в её жизни бывало, всего то и не вспомнить, много хорошего, но случалось и недоброе. Вот, помнится позавидовали мужики с соседней деревни. Самим то лень лодку сделать, так задумали украсть красавицу у Ивана. Тёмной ночью подкрались, обрезали якорную верёвку, вскочили своими грязными сапожищами в лодочку и давай грести от берега. А она бедная забилась белой лебедью, закричала диким криком, да только никто не мог услышать её. Но видно кроме голоса закричала душа её, да так, что Иван почувствовал неладное. Выбежал из дома, глядь, а его лодочку угоняют. Кликнул он мужиков-соседей и пустились они в погоню. Да как же догнать им её! Далеко уже отстали спасители, вот-вот скроются из вида. Стала тогда лодочка от отчаяния раскачиваться, мешать грести похитителям, да так сильно раскачалась, что чуть было не перевернулась, испугались они и бросили вёсла. Иван с друзьями догнали их, скрутили, а утром старосте передали. А лодочку отмыл Иван от грязи чужой, да цепь справил крепкую, надёжную. Никто больше не пытался лодку украсть. Только для неё не прошло даром похищение, она была напугана так сильно, что с той поры ещё долго по ночам мало спала, глаз не смыкала почти до утра. Но со временем забылось, улеглось и вновь красавица стала жить легко и радостно.
А сколько детишек она научила кататься на лодке, грести вёслами! Почитай всю деревню. Все любили красавицу-лодочку, никому по доброму не отказывал Иван покататься, а раз он не отказывал, значит и ей не в тягость было.
Так, незаметно бежали год за годом, потихоньку состарился Иван, потихоньку состарилась и его Подруженька. Сыновья давно со своими семьями переехали в город жить, а Иван вдвоём с супругой в трудах и хозяйских заботах коротали свой век. Только вот всё реже он выходил на большую воду, а вскоре и вообще перестал. Единственно что, так это они с удочками и плавали в любимую «Тихую заводь». Правда Иван всё больше дремал чем рыбу удил, но то ладно, главное, что вместе. А чаще просто придёт, сядет в лодочку и смотрит вдаль, разговаривает с ней будто с живой, рассказывает новости какие знает. А она то слушает, всё понимает, только сказать об этом не может. Однажды Иван привёл супругу, с трудом посадил её в лодочку и они втроём долго, до самого вечера плавали вдоль берега. Потом недели две Иван не появлялся вообще. А когда пришёл, лодочка его едва узнала, осунулся он, лицом почернел, будто и не он даже. Сел в неё и до самой ночи сидел не шевелясь, только слёзы солённые капали на её деревянное тело. Душа лодки рвалась на части, хотела она помочь Ивану пережить его горе, да не знала как, всё бы сделала она, чтобы ему легче стало. Когда всё небо уже усыпали звёзды, всхлипнул Иван, отёр рукавами глаза, медленно встал и едва волоча ноги ушёл домой. А утром пришёл с ведром, с краской и кистью. Весь день мыл да красил лодочку, да так красиво покрасил, что она снова себя молодой красавицей почувствовала. Но только на душе всё больше тоска разгоралась, всё больше боль душу стальными тисками сжимала. Почувствовала лодочка что прощается с ней любимый хозяин, что не увидит она его больше. Если бы могла, заскулила бы, завыла диким воем. Иван как закончил с починкой, сел рядышком на песок, охватил нос лодочки блестевший новой, но уже высохшей краской, и долго-долго гладил её, обильно заливая слезами. Потом встал, поцеловал её в самые глаза, отвесил поклон земной и ушёл едва передвигая ноги, только вздрагивающая спина выдавала его страдания. И не видел он как из её глаз покатились смоляные слёзы, которые так и застыли на бортах её…
Через несколько дней пришли мужики деревенские, окружили лодочку, да стоят молча. А у неё внутри всё сжалось, затряслось в рыданиях, поняла она, что беда страшная случилась. Надрывно завыла душа её страдалица. Вдруг один мужик говорит, - смотрите люди, а у неё ж слёзы из глаз то текли, - и он пальцем своим заскорузлым показал на смоляные потёки. Ахнули все от изумления, шапки с голов поснимали. Постояли немного и говорят лодочке словно живой, ты мол прости, что так вот, но Иван завещал тебя на волю выпустить, куда тебя волна занесёт там и пристанище твоё будет. Сняли они цепи с неё, спустили на воду и оттолкнули что было сил. Поплыла она впервые сама, без управления рукой человека, без хозяина своего любимого, только ветер и решал куда путь ей держать. Долго её носило по озеру. А слух о необыкновенной лодке разнёсся по всем деревням. И когда люди встречали старую, одинокую лодочку, то всегда снимали шапки с голов своих и поклон ей низкий отвешивали. Но не хотела она умирать далеко от родных мест, и как-то взмолилась к ветру, чтобы он принёс её домой. А ветер словно услышал, задул, засвистел, подхватил лодочку силой своей могучей и отнёс в её любимую «Тихую заводь». Затолкал в середину зарослей осоки и камышей, да стих, словно и не было его вовсе.
… Не сильный удар волны заставил лопнуть центральную доску и лодочка погрузилась полностью под воду. На поверхности остался лишь кончик носа, с которого в небесную даль смотрели грустные глаза умирающей красавицы. Вскоре она в последний раз посмотрела на солнце и облака, затем закрыла свои глаза, чтоб больше их не открывать. Она снова погрузилась в свой мир, в тот мир где она жила, где жил её любимый хозяин, где жила сама жизнь.